Летняя рапсодия [Сборник] - Грейс Грин

Когда и они тоже ушли, Фрэнки отправилась в туалет, где ополоснула лицо холодной водой, основательно расчесала щеткой спутанные волосы и заново наложила макияж. Будто сейчас не все равно, как она выглядит, раз Эрик уже ушел!

Она вернулась в мастерскую, начала обрабатывать паром неподдающуюся тулью одной шляпы и только тут заметила сложенный листок бумаги. Развернула и с волнением прочла две короткие фразы, написанные крупным четким почерком:

Предъявитель сего имеет право на прогулку вдоль реки при луне и на гамбургер в одном укромном местечке. Можно заехать за вами сегодня в семь?

— Проклятье! — Фрэнки скомкала записку и изо всей силы запустила ею в стену, а потом разразилась сочной бранью.

И надо же ему быть таким привлекательным, таким неотразимым, таким внимательным, таким настойчивым… таким кладезем мужских добродетелей, которые ей сейчас‑то и ни к чему! Вот если бы он явился, когда ей будет… ну, скажем, сорок один. Когда ее дело наберет полную силу, когда у нее будет свободное время.

И потом, стоит ли так расстраиваться из‑за этого? Эмансипированная женщина, живущая в девяностые годы, определенно в состоянии справиться с небольшим романом в своей жизни. Да и вообще с этим справится сильная и самостоятельная женщина любой эпохи.

Что бы сказала в этом случае милая старушка Мигз? Как бы она поступила? Разве она не говорила, что вполне можно совместить карьеру и любовную связь? И что несовместимо с этим лишь замужество?

Можно не сомневаться: Мигз сказала бы, чтобы Фрэнки обязательно завела роман. Когда она умерла — а ей тогда было далеко за семьдесят, — у нее самой еще бывали неафишируемые любовные связи. Мигз верила, что мужчинам и женщинам дано жить на этой земле для того, чтобы доставлять наслаждение друг другу, и часто говорила, что не видит причины, почему нужно все осложнять юридическими бумажками.

Спасибо тебе, Мигз! Фрэнки послала ей воздушный поцелуй, потом подобрала записку Эрика и горячим утюгом разгладила ее.

Нет ничего дурного в том, чтобы завести непродолжительный роман с Эриком. Чем больше она об этом думала, тем больше ее привлекала такая перспектива. Она даже сама найдет способ предложить ему это. И чем скорее, тем лучше.

Может быть, сегодня вечером?

Да, сегодня вечером.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Ну, и где же это укромное местечко с гамбургерами, куда вы собираетесь повести меня ужинать, сэр?

Они прогуливались по берегу Миссисипи недалеко от Лаклидовой пристани, и Фрэнки подумала, что он, возможно, собирается пригласить ее в один из старомодных ресторанчиков, которыми славился район. Прогулка продолжалась уже час, и он своими рассказами из футбольной жизни заставил ее так хохотать, что у нее заболели мышцы живота.

— Если я скажу вам, куда мы идем, то сюрприза не получится, верно?

Дождь, не прекращавшийся последние несколько дней, внезапно перестал, и сумерки спускались так медленно, словно на дворе стояло лето, а не ранняя весна. По воде клубился легкий туман, и колесные пароходы, пришвартованные поблизости, поднимались из него наподобие каких‑то странных доисторических монолитов. Фрэнки было слышно, как на одном из пароходов настраивают инструменты музыканты диксиленд‑оркестра, готовясь к вечернему круизу с ужином. Посадка должна была вот‑вот начаться.

— Проголодались? — Эрик крепко сжал ее руку. Фрэнки кивнула.

— Как волк. — Она совсем по‑детски подпрыгнула и засмеялась, подняв к нему лицо с блестящими глазами.

— Тогда давайте вернемся к машине. Ехать совсем недалеко.

Весь день сегодня, как только она решила завести роман с Эриком, у нее было приподнятое настроение. Она продала еще две шляпы и приняла заказы на три, и это значило, что день с коммерческой точки зрения прошел весьма успешно. Закрыв магазин, она сразу заторопилась домой, чтобы успеть принять горячую ванну и как следует подготовиться к встрече с Эриком.

Упоминание о гамбургерах означало неофициальный характер ужина, поэтому она натянула свои любимые выцветшие джинсы поверх облегающей пикантной кружевной камизоли кофейного цвета. Сверху облачилась в старинную шелковую пиратскую рубашку, которую нашла в магазине театральных костюмов, на оттенок темнее камизоли. Верхние пуговицы она оставила расстегнутыми, чтобы из‑под рубашки виднелось кружево, и надела гобеленовый жилет. На ноги натянула коричневые кожаные сапоги. И завершила наряд парой серег в виде большущих золотых колец. Затем щеткой она до блеска расчесала волосы, забрала их наверх и стянула коричневым шотландским шарфом так, чтобы они волной спадали ей на спину.

Усилия Фрэнки не пропали даром. Когда Эрик ровно в семь подъехал к ее двери, его глаза расширились от изумления при виде ее.

— Ты прекрасна, Забавная Мордашка. — Он ничего больше не добавил, но от его вдруг охрипшего голоса у нее по рукам побежали мурашки.

— Как можно быть прекрасной и иметь забавную мордашку в одно и то же время? — поддразнила она его, хотя прозвище ужасно ей понравилось.

— Если я скажу тебе, какая ты красивая на самом деле, то голова у тебя распухнет от зазнайства так, что ни одна из твоих шляпок не налезет.

— Ладно, демон‑искуситель с медоточивым языком. Поехали отсюда, пока мы оба не захлебнулись в потоках лести.

Сегодня все получится идеально!

Во время поездки любопытство мучило ее все больше и больше, но Эрик не говорил, куда они едут. Они направлялись в сторону университета, но она никак не могла догадаться, куда именно он ее везет. Наконец он свернул на кольцевую подъездную дорожку какого‑то старого каменного дома в районе резиденций, остановил машину и, обойдя вокруг капота, открыл дверцу с ее стороны.

— Эрик, мы с кем‑то встречаемся? Чей это дом?

Она была разочарована и обеспокоена. В мыслях ей представлялось, что они будут только вдвоем, наедине. Сегодня ей совершенно не хотелось производить вежливый светский шум.

— Это мой дом, и я живу в нем один. Пошли же.

Ей даже в голову не приходило, что у него может быть такой дом. Квартира — это да, или даже городской дом с черными атласными простынями и джакузи. Но чтобы холостяк захотел жить в таком вот семейном особняке…

Ей пришла на ум тревожная мысль.

— Ты был прежде женат, Эрик? Этот дом…

Он поднялся впереди нее по ступеням, отпер дверь, втянул ее в парадный вестибюль, и его смех отдался эхом под высокими потолками.

— Нет, я никогда не был женат, честное слово. А дом я купил несколько лет назад. Пришлось немало всего заменить — в старых домах ужасная электропроводка, негодные трубы и сантехника. Но сейчас почти все уже работает как надо. Давай мне свою куртку и проходи в кухню — я сейчас займусь едой.